пожалуй, как никакие другие, не давали покоя политикам первых десятилетий истории новой республики. В конце концов многие американцы пришли к убеждению, что им придется вести еще одну войну с Великобританией, чтобы подтвердить свою национальную независимость и утвердить свою неуловимую идентичность.

Чтобы стать единым народом с национальным характером, американцам пришлось бы изобрести самих себя, и в каком-то смысле вся история Америки была историей этого изобретения. Поначалу они мучились с выбором названия для своей новой страны. На праздновании трехсотлетия открытия Колумбом Америки в 1792 году один патриот предложил "Соединенные Штаты Колумбии" в качестве названия для новой республики. Поэты, начиная с чернокожей рабыни Филлис Уитли и заканчивая молодым выпускником Принстона Филипом Френо, увидели логику в этом названии и поэтому неоднократно называли страну Колумбией. Благодаря тому же ритму и количеству слогов Колумбия могла легко заменить Британию в новых композициях, положенных на музыку традиционных английских песен. В своей песне "Колумбия", написанной в 1777 году, но не опубликованной до 1783 года, Тимоти Дуайт, будучи армейским капелланом в Вест-Пойнте, стремился избавиться от колониального английского наследия новой республики и создать страну, существующую вне истории.

Колумбия, Колумбия, к славе восстань

Королева мира и дитя небес!

Твой гений повелевает тобой; с восторгом созерцай

, Пока век за веком раскрывается твое великолепие.

Твое царствование - последнее и самое благородное из всех времен,

Самая плодородная твоя земля, самый привлекательный твой климат;

Пусть преступления Востока никогда не запятнают твое имя,

Пусть свобода, наука и добродетель будут твоей славой.100

Но название не прижилось. Не прижилось и предложение доктора Сэмюэля Митчилла назвать новую страну Фредоном или Фредонией, а ее жителей - фредонианцами. Несмотря на доводы Митчилла о том, что "мы не можем быть национальными по чувству и по сути, пока у нас нет национального имени", название страны осталось "Соединенные Штаты Америки", а ее жители присвоили себе имя, принадлежавшее всем народам Нового Света, хотя термин "американцы" на самом деле возник как уничижительный ярлык, который англичане из метрополии применяли к своим низшим и далеким колонистам.101

Не имея уникального имени и этнической принадлежности, лучшее, что могли сделать американцы, - это найти свою национальную идентичность и характер в чем-то ином, чем традиционные источники государственности. В отсутствие общей национальности Союз часто становился синонимом нации. Но еще более важным фактором, делающим их самобытным народом, говорили они себе, было то, что они были одновременно и своеобразно просвещенными, и идеально расположенными в процессе общественного развития.102

Образованные американцы были очарованы широко распространенной верой в последовательные этапы исторической эволюции, которые проходили от грубой простоты до утонченной сложности. Различные теории социального прогресса, существовавшие в конце XVIII века, имели множество источников, но особенно важной для американцев была четырехступенчатая теория, разработанная замечательной группой шотландских ученых-социологов XVIII века - Адамом Смитом, Джоном Милларом, Адамом Фергюсоном и лордом Кеймсом. Эти мыслители предложили четыре стадии эволюционного развития, основанные на различных способах добывания средств к существованию: охота и собирательство, выпас скота, сельское хозяйство и торговля. По мере роста населения общества, согласно теории, люди были вынуждены искать новые способы существования, и эта необходимость объясняла переход общества с одной стадии на другую.

Почти каждый мыслитель видел в аборигенах Америки идеальных представителей первой стадии, которую Адам Смит называл "самым низким и грубым состоянием общества".103 Действительно, трудно преувеличить степень влияния открытия европейцами индейцев в Новом Свете на возникновение теории различных стадий истории. Теоретики XVIII века предполагали, что тысячи лет назад европейцы были такими же дикими, как индейцы Америки в настоящем. Индейцы помогли создать представление, как выразился Джон Локк, о том, что "в начале весь мир был Америкой".104

Если американские индейцы представляли собой начальный этап истории, то современные Англия и Франция - четвертый и последний этап развития, современное торговое общество. Для этого заключительного этапа истории было характерно многое из того, чего не хватало американцам: разросшиеся нищие города, чрезмерно рафинированные манеры, грубое неравенство рангов, сложное разделение труда и широкое распространение производства предметов роскоши. Американцы, такие как Сэмюэл Стэнхоуп Смит из Принстона, слишком хорошо понимали, "что человеческое общество может продвинуться вперед только до определенного момента, прежде чем оно станет развращенным и начнет приходить в упадок".105 Многие пришли к выводу, что Великобритания, Франция и другие высокоразвитые страны погрязли в коррупции, зависимости, роскоши и самопотакании и поэтому должны находиться на грани распада.

Американские патриоты в 1776 году были уверены, что Англия настолько глубоко вовлечена в последнюю стадию коммерции, что как нация она не сможет долго продержаться. И действительно, в течение последующих полувеков многие американцы продолжали ожидать и надеяться, что чрезмерно рафинированная и перенаселенная Англия вскоре распадется на части из-за эгоизма, экстравагантности и расточительности.

В отличие от них, большинство белых американцев гораздо раньше заняли свое место в прогрессивном спектре истории. "В нынешнюю эпоху наша страна занимает среднее положение между варварством и утонченностью", - заявил в 1787 году преподобный Натанаэль Эммонс из Массачусетса. "В такую эпоху умы людей сильны и энергичны, не ослаблены роскошью и не скованы властью".106 Американцы далеко продвинулись за пределы той ранней стадии развития, на которой коренные народы Нового Света казались странным образом застывшими. На самом деле, из-за близости к "дикарям" образованные американцы стремились подчеркнуть их прогресс. Их общество могло быть простым и эгалитарным во многих отношениях, лишенным лоска и утонченности Европы, но они неоднократно говорили себе, что оставили кровавое варварство и дикое насилие предыдущего века далеко позади. Они были уверены, что их общество становится все более вежливым и коммерчески изощренным, но, конечно, не до такой степени, как упадочный Старый Свет. Возможно, американцам и не хватало европейских изящных искусств, писал Джон Адамс, но во всех остальных вопросах, особенно в сельском хозяйстве, торговле и управлении, они превосходили их. "В этом отношении, - говорил он, - Америка бесконечно дальше отстоит от варварства, чем Европа".107

АМЕРИКАНЦЫ уверяли себя, что они - молодой и формирующийся народ. Их молодость, по сути, оправдывала отсутствие у них всех тех утонченностей, которые Томас Шиппен находил столь отталкивающими. Может быть, американцы и были сырыми и бездушными по сравнению с европейцами, но, говорили они себе, по крайней мере, они не были перегружены изнурительной роскошью. Из истории они знали, что излишняя вежливость так же вредна, как и излишняя вульгарность. Посмотрите, что случилось с Древним Римом, когда его общество стало слишком утонченным, слишком любящим роскошь, слишком разделенным на богатых и бедных. Слишком большая утонченность подточила доблесть, и римляне потеряли желание бороться за свою свободу. Посмотрите также, говорили они, на то, что происходило с Англией XVIII века.

Английский радикальный историк-виг Кэтрин